До того, как он остановился на этом имени («богатый миром»), он называл себя по-всякому, скажем, Дункельбунт («темно-пестрый») или Регентаг («дождливый день»).
Этим, и вообще постоянной детской потребностью играть, валять дурака, нарушать все принятые нормы жизни и понятия о законах искусства, он сразу же напомнил мне Хармса, сменившего скучную фамилию Ювачев на десяток весёлых псевдонимов: Ххармс, Хаармсъ, Дандан, Чармс, Карл Иванович Шустерлинг.
Хундертвассер всегда носил разные носки. А когда его недоуменно спрашивали, почему, отвечал: "А почему вы носите одинаковые?" Он был убежден, что однообразие в жизни и в архитектуре убивает в человеке индивидуальность.
В детстве мальчика звали Фридрих Стовассер, отец его был австриец, мама – еврейка. Отец умер рано, а в 1937 году мама крестила сына, пытаясь тем самым спасти его от коричневой чумы, аншлюсом захватившей Вену. Они пережили этот ужас - единственные из большой еврейской семьи.
Фридрих, с раннего детства не выпускавший из рук карандашей, пошел учиться в венскую Академию художеств. Его хватило на три месяца, после чего он сбежал, заявив, что там его не научат, а задушат. В парижской Академии он проучился один день – по той же причине.
Так и остался дилетантом-недоучкой, бунтарем-одиночкой, наивным романтиком в своей идее вины человека перед природой, и ребенком, идеалом которого стала улитка – ведь в любую минуту она может спрятаться в свой изысканный домик-крепость от зла жизни.
Кажется, идеальный рецепт для неудачника, «лузера». Ан нет! Когда к Хундертвассеру пришла всемирная слава, его работы приобрели крупнейшие музеи, а здания-фантазии появились в разных странах, Вена ощутила неловкость оттого, что родина его категорически не принимает. И мэрия Вены, скрепя сердце, предоставила ему участок, где позволила построить такой дом, какой он захочет. Хундертвассер возликовал.
Ничего более анти-венского по духу и представить невозможно. Эта воплощенная безумная фантазия весёлого ребенка возникла в строгом имперски-дворцовом городе, с французскими регулярными парками, где все аллеи вычерчены циркулем, а все кусты и деревья стригутся в геометрические формы.
Это еще не дом, только хохма на подходе к нему.
А вот это уже жилой дом, достроенный в 1986 году. Ни одной прямой линии, ни одной квартиры, похожей на соседнюю. На крыше и на балконах растут деревья.
Каждая квартира снаружи окрашена в свой цвет.
Живут там мелкие государственные служащие, которых поначалу селили чуть ли не насильно. Были опасения, что деревья на крыше корнями разрушат здание. И вообще как-то странно и непривычно. Но все опасения оказались напрасными - дом замечательно комфортен и экологически чист. Одним из арендаторов является дерево. Да, у дерева своя отдельная квартира - оно платит аренду кислородом и красотой и хорошо там прижилось.
Хундертвассер считал, что в доме главное не стены, а окна. Все они разные. В договоре жильцов указано, что они имеют право менять в квартире всё, по своему усмотрению, внутри, и снаружи - куда дотянется их рука из окна.
У дома оставлена природная горка, по которой любят прыгать дети.
Худертвассер стаскивал к своему детищу обломки старых строений: мраморных львов, старинные фонари, сам выкладывал мозаику из битой керамической плитки. Справа от дома - нормальное здание Вены, добротное строение XIX века. Как занятно они смотрятся вместе! Кстати, когда дом был закончен и заселен, Хундертвассер отказался от оплаты, сказав, что ему достаточно радости, что в его родном городе будет стоять этот дом.
Напротив - галерея и торговый центр, выстроенный Хундертвассером. На крыше опять же деревья, а по центральной стойке бара журчит живой ручеек.
Внизу в лавках продаются всякие веселые и яркие вещи, например, часы с кукушкой.
Лестница на галерею, где можно купить работы Хундертвассера.
На левой фотографии - Хундертвассер на стройке своего дома.
Его работы по-детски свободны и радостны.
При этом, они гениально скомпонованы.
У меня от его работ рот сам растягивается в улыбку, не знаю, как у вас. Сюда же вписываются и кошки Розины Вахтмайстер.
Вот откуда пошла мода на "котегов"!
Лестница в туалет.
Спускаешься и видишь фонтанчик.
Вход в туалеты.
Рукомойники.
В Вене есть еще одно здание Хундертвассера - мусоросжигательный завод. От одного названия тошнит - это обязательно мерзко-тоскливое и вонючее здание. Но нет! Когда Хундертсвассера заверили, что сжигание будет производиться самыми современными технологиями, без малейших выбросов в атмосферу, а тепловая энергия пойдет на отопление домов, он согласился. И в 1990 году выстроил это сказочное здание, ставшее украшением города.
Интемеццо №1
Когда надо было возвращаться в автобус, я обнаружила, что потеряла одну перчатку. И это в начале поездки, когда капризный апрель выдал +3, с ледяным ветром и приступами дождя! Обозвала себя раззявой – после двух зим в Питере, когда я работала дворником, отмороженные руки стали очень чувствительны к холоду. Сказав руководителю группы, что я быстро пробегусь по центру Хундертвассера, поищу перчатку, помчалась кругами, снаружи и внутри. Забежала еще раз в туалет, заплатив повторно 80 центов. Нету.
Поплелась к автобусу. Извинилась перед группой за задержку, объяснила причину. И тут один из участников поездки… передает мне мою кожаную черную перчаточку! Он увидел ее на полу центра Хундесвассера.
- Вы запомнили, что это моя перчатка?
- Нет, мы еще никого из группы не запомнили, это же первый день. Просто я увидел перчатку и почему-то решил, что ее обронил кто-то из нашей группы, и взял ее в автобус.
- Но почему именно из нашей группы, там же толчется куча народу?!
- Не знаю, так мне показалось.
- Как вас звать?
- Саша.
- Спасибо вам, Саша! Я теперь буду в вашу честь звать левую перчатку Александрой.
Вена. Часть 1
