(1869, Стамбул — 1955, Лиссабон)
Предприниматель и миллиардер армянского происхождения, крупнейший нефтяной магнат середины XX века. Филантроп и одержимый коллекционер, собравший уникальную коллекцию произведений искусства, которая никоим образом не должна была достаться Португалии! Но досталась. Я покажу часть его коллекции и немного расскажу об этом невероятном человеке. Коллекция его эклектична: старинные монеты, керамика, серебро, мебель, скульптура, живопись. При этом, каждый экспонат - высшего уровня. «Только наилучшее для меня достаточно хорошо», - заявлял Гульбенкян.
Изображения богов Древнего Египта.
Персия, XII век, фаянс
Персия, XIII век.
Отец Гульбенкяна был банкиром и торговцем коврами. За отличную учебу он наградил 14-летнего сына пятьюдесятью пиастрами. Сын тут же побежал на стамбульский базар и купил на эти деньги несколько древнегреческих монет. Папа-Гульбенкян рассердился: "Бестолочь! Ты обменял живые деньги на мёртвые! Из тебя никогда ничего не выйдет!" Но папа ошибся. Эти первые монетки стали основой будущей коллекции будущего магната.
Персия, XII век.
Персия, XIII-XIV век
Свой французский Галуст совершенствовал в Марселе. В Королевском оксфордском колледже Лондонского университета он изучал инженерное дело. В 1887 году, окончив с отличием Королевский колледж и получив диплом инженера-нефтяника, 22-летний Гульбенкян опубликовал серьёзное исследование по истории разработок и эксплуатации нефтяных ресурсов на Среднем Востоке, заинтересовавшее министра шахт Османской империи, который и поручил молодому ученому составить справку о нефтяных месторождениях Месопотамии. С этого началась история разработки арабских нефтяных месторождений и история посредничества Галуста Гульбенкяна.
Египет или Сирия, XIV век, позолоченное стекло с эмалью.
Тот же период.
Турция, XVI век, подглазурная роспись.
С этого момента Галуст Гульбенкян постоянно возглавлял или был советником международных компаний, разрабатывающих и эксплуатирующих нефтяные месторождения Ближнего и Среднего Востока, и какие бы страсти ни кипели, кто бы из держав-соперников ни побеждал, Гульбенкян всегда получал свои оговоренные 5% акций, за что и получил прозвище "Мистер пять процентов". Потому что все знали - другого такого специалиста не найти. Гульбенкян богател, и с его богатством росла и его коллекция. Все приобретения он считал своими детьми и часто говорил: «Верите ли, я просто чувствую, что они - часть моей души, моего сердца».
Ниже несколько китайских фарфоровых ваз и фигур XVIII века. Фарфор - нежный материал, он не любит крупных форм, а эти предметы - огромные, 1-1,5м высотой и в идеальной сохранности. Я такого нигде не встречала!
Фарфоровые блюда и чайник, Китай, 1740 год.
Часы XVIII века. Самое поразительное, что и эти часы, и все другие в музее - шли и показывали точное время! Такого больше, кажется, нет нигде!
Гульбенкян получил британское гражданство и во всех операциях, связанных с нефтью, делал всё, чтобы оградить аппетиты Германии в разработках нефтяных источников. При этом, он всю жизнь оставался патриотом Армении.
Еще в 1906г. в Константинополе, в национальной больнице Св.Спасителя он оборудовал операционную, названную его именем.
В течение 5 лет он выделял 500 османских золотых для сирот Кесарии. В 1920-1940гг. помогал армянским школам и больницам Турции, Сирии, Ливана, Ирака и Иордании. Финансировал строительство многих армянских церквей Ирака и Ливана.
В 1929г. на территории Армянского патриархата в Иерусалиме построил книгохранилище Дурьян, реставрировал церковь Св.Гроба Господня и подарил патриархату большую часть произведений древнего армянского искусства из своей коллекции.
В 1932г. он выделил 4000 фунтов стерлингов на строительство армянской церкви и школы в Триполи, отремонтировал армянскую школу в Баальбеке, $400.000 выделил на реставрацию колокольни собора в св. Эчмиадзине.
И наконец, в 1922г. в память о своем отце построил в Лондоне церковь св.Саркиса.
До сих пор армянские общины мира получают поддержку из фонда Гульбенкяна.
Еще две восхитительные китайские работы, резьба по камню. Они стоят у окна и вместе с садом за стеклом составляют живую композицию.
Но самыми ценными в коллекции Гульбенкяна стали приобретения, сделанные в Советской России, в Эрмитаже, когда жлобская банда у власти стала распродавать по-дешевке награбленные и ненужные им самим художественные ценности.
Еще в 1920 году Ленин, прочитав доклад наркомфина об учете и условиях реализации ценностей, написал: “т.Чуцкаев! Что делать с вскрытыми и отсортированными ценностями? Гуковский говорил, что может легально продавать их. Надо это сделать архибыстро”.
Триптих, где изображены сцены из жизни Марии. Париж, 1280-1300, слоновая кость.
Антонио Росселино. Мадонна с младенцем. Флоренция. Около 1461 года. Мрамор.
Поскольку Гульбенкян в 1928 году помог Советам продавать нефть на Западе, он, естественно, стал первым, кому тайно предложили выбирать из сокровищ Эрмитажа вещи по его вкусу. А вкус у него был - о-го-го. Он направил свой список, куда входили «Юдифь» Джорджоне, «Блудный сын» Рембрандта и «Персей и Андромеда» Рубенса, но сделка не состоялась, и картины остались в Эрмитаже.
Наконец, в 1930 году наркомом внешней торговли Анастасом Микояном, хорошо знакомым с Гульбенкяном, ему был продан ряд картин, большинство из которых сейчас находятся в постоянной экспозиции его музея в Лиссабоне. Продавцы остались недовольны результатами сделки с нефтепромышленником и стали искать новых покупателей. Сам Гульбенкян не был удовлетворен действиями советских агентов, которых считал глупыми и непрофессиональными, о чём свидетельствует его письмо-меморандум.
Это письмо стоит показать целиком, так оно выразительно!
Гульбенкян, «Меморандум» Пятакову, 17 июля 1930 года
(…) После всего сказанного Вы вправе спросить, почему же я пишу Вам об этом, когда и сам стремлюсь приобрести эти произведения.
Вы, вероятно, помните, что я всегда рекомендовал Вам и продолжаю советовать Вашим представителям не продавать Ваши музейные ценности, ну а если Вы все же собираетесь продавать их, то отдать мне предпочтение при равенстве цены, и просил держать меня в курсе того, что Вы намереваетесь продать.
В публике уже много говорят об этих продажах, которые, по моему мнению, наносят огромный ущерб Вашему престижу (особенно продажи г-ну Меллону, который очень на виду). Возможно, что в некоторых случаях в Америке Вам и удастся добиться более высоких цен, нежели предлагаемые мною. Однако невыгодность сделок, совершенных таким образом, настолько значительна с точки зрения престижа, пропаганды и огласки, что мне приходится лишь удивляться, что Вы все же идете на них.
Торгуйте чем хотите, но только не тем, что находится в музейных экспозициях. Продажа того, что составляет национальное достояние, дает основание для серьёзнейшего диагноза.
Если, несмотря на все сказанное, Вы все же решитесь на продажу ценностей из Ваших музеев (а я настаиваю на том, что этого делать Вам не следует), то вместо того, чтобы их продавать посредникам, пустите все в открытую продажу на рынке, ибо наивная игра в прятки, практикуемая сейчас, принесет только убытки. Те, кому поручены эти операции, не отдают себе в том отчета, игнорируют огромный косвенный вред, причиняемый ими же. Я рассмеялся, когда один из них заявил мне, что во время Французской революции также распродавались собрания Версаля. Что за наивное простодушие, что за незнание эпохи и обстоятельств!"
За три сделки им был куплен 51 эрмитажный экспонат всего за 278 900 фунтов.
Роджер ван дер Вейден. Портрет св. Екатерины (?). Фландрия. 1435г. Темпера и масло(?) на дереве.
Доменико Гирландайо. Портрет молодой женщины. Флоренция, 1490. Темпера на дереве
Франц Хальс. Портрет Сары Хессикс. Голландия, 1626, масло на холсте
Антон ван Дейк. Мужской портрет. Фландрия, 1620 (?), масло на холсте
Питер Пауль Рубенс. Портрет Елены Фоурман. 1630. Масло на дереве
Ниже восхитительная работа Рубенса, не припомню ее по альбомам!
Питер Пауль Рубенс. Любовь кентавров. 1635. Масло на дереве.
И, наконец, главное приобретение Гульбенкяна из Эрмитажа.
Рембрандт Харменс ван Рейн. Портрет старика. 1645. Масло на холсте.
Картина обошлась ему в тридцать тысяч фунтов стерлингов. Эта сделка была еще одним подтверждением феноменальных торговых способностей Гульбенкяна: даже когда конкуренты уже покупали вещи из Эрмитажа, платя в десятки раз больше, ему удавалось уговаривать столь нуждавшиеся в деньгах власти продавать ему дешевле.
«Художественное полотно должно быть приятным, занимательным и привлекающим внимание. Да-да, приятным. И без того в жизни достаточно скучных вещей. Мы не должны увеличивать их число», - говорил Гульбенкян.
... Дальше у моего аппарата сдохла батарейка, и я уже ничего не смогла сфотографировать - ни Гудона, ни импрессионистов, ни постимпрессионистов. Но вы, наверно, уже получили представление о ценности этой коллекции.
Гульбенкян никого не допускал до своего собрания, это была его страсть, его личная собственность. Тому, что мы с вами имеем счастье ее увидеть, поспособствовали два разномасштабных обстоятельства: ссора Гульбенкяна с сыном и Вторая мировая война.
Сын магната оказался шалопаем, ему нравилось гулять, а не приумножать отцовские миллиарды. Однажды он нагулял на огромную сумму и прислал папе счет. Гульбенкян возмутился и отказался платить. Тогда сынок подал на папу в лондонский суд, требуя, чтобы батюшка обеспечил ему достойное существование, соответствующее его богатству и положению в обществе. И выиграл! И получил по суду 10 миллионов фунтов стерлингов.
Папу это не разорило, у него было около 3-х миллиардов, но отношения испортились, и коллекцию сыну Гульбенкян не оставил.
Вторая мировая война застала Галуста Гульбенкяна во Франции. От немцев он ничего хорошего не ждал, так как всю жизнь им противостоял в сфере экономики, и они об этом отлично помнили. Он благоразумно решил уехать со всей своей коллекцией в Америку. Путь лежал через Лиссабон, где Гульбенкян задержался на недельку, отдохнуть. И растворившись в португальской "кальме" - благом спокойствии, остался там на 13 лет, до конца жизни.
Каждый день он совершал пешие прогулки в сопровождении верного секретаря, несшего за ним складной стульчик. Однако, поскольку миллиардер вскоре превратился в настоящую достопримечательность Лиссабона, даже дети не давали ему прохода, окружая его всякий раз, как он присаживался на свой складной стульчик перевести дух. Очевидцы свидетельствуют, что и с этим бедствием магнат боролся своим, «гульбенкяновским» методом: детям было дозволено находиться рядом с ним при условии соблюдения ими полной тишины, за что каждый получал по монетке.
Часть своей коллекции Гульбенкян передал Британскому музею и Национальной галерее в Лондоне, кое-что ушло в Америку. Но основная часть осталась в Лиссабоне.
Музей Гульбенкяна в Лиссабоне.
Прелюдия
Лиссабон
Лиссабон-2
Лиссабон-3
