Куры денег не клюют!

(18 июня 1950, Москва — 3 февраля 2020)

Вчера от нас ушел гений. Гениев не так много у человечества, они все наперечет, штучный товар. Гений – это не очень-большой-талант, это другая категория. Таланты сравнимы – этот талантливее того. Гений несоизмерим. Нельзя сказать, что Микельанджело гениальнее Леонардо. Каждый из них – одинокая гора, чье подножие стоит на земле, обросло травами и лесами, зверьками и насекомыми, вписано в нашу малую жизнь. А вершина – уходит куда-то за облака, и там яростный солнечный свет, и почти нет кислорода, и звезды рядом.

И земной человек, на которого сваливается этот непрошенный, нечеловеческий дар, вынужден с ним жить, считаться и тащить на себе эту огромность, эту сверхтяжесть.

Евгений Витковский владел неисчисляемым количеством языков, включая гэльский и африкаанс. И не только владел в совершенстве, но и переводил стихи с этих языков. Как переводил! Читателю кажется, что он вдруг овладел неизвестными языками, что он стал своим в чужой культуре.

Со мной навсегда остался один единственный вечер в доме Евгения Витковского и Оли Кольцовой. Дом? Пещера. Стены от пола до потолка – сплошные книжные полки, без малейшего просвета. Крохотный столик, крохотные собачки, периодически залетающие в комнату. Вкуснейший пирог с грибами шитаки и какое-то вино, которое мы пили. И легкий, летающий разговор.

ЕВ, носатый , длинноволосый, похожий одновременно на какого-то средневекового персонажа и на лицедея. Он с детским удовольствием ел пирог и с любопытством расспрашивал меня об Израиле. А потом он стал читать свои переводы с гэльского, и это было настоящее волшебство. Я тогда подумала, что вряд ли переводимые ЕВ поэты достигают такой глубины слова и музыки, что, наверно, он пропитывает их собой. А еще я себе говорила: запомни, тебе подарено чудо!

А прощаясь, Оля и Евгений подарили мне его книгу «Чертовар», фантастическую, причудливую прозу, многослойную и ритмичную.

И вот он ушел. В нашем мире не стало человека, который знал, что такое четвертое, пятое измерение, и умел передать это ощущение нам...

У ведущего Игоря Харифа подряд две передачи, по часу каждая. Мой час - первый, мы говорим о моём сборнике лирики "Грань" и о поэзии вообще.Второй час - беседа с дантистом об имплантации.

Слушайте запись - каждый то, что ему более интересно :)

https://www.kan.org.il/radio/player.aspx?ItemId=118992&fbclid=IwAR3PLjaFLvkDyQ7w_u8oXCe05Q6JEahXg6Jr9w7Sf8otKv0JBSnhHLFBPEk

Трудна у Адели работа в борделе:
Одели, раздели, одели, раздели…
И так эти действия ей надоели -
Сдала все дела и уехала в Дели.

- Ну почему СТАРЛЕТКИ - юны?
А ПЕРЕСТАРКИ - те старушки?
Мой собеседник мрачно сплюнул:
- Всё это знает только Пушкин.


*

В почтенье снял пред ним свой фетр,
И из души восторг излился:
- Нет, вы не МЕТР, вы – КИЛОМЕТР!
… А он чего-то разозлился.

Если бы Фатум был милосерд,
Я легко бы открыла с датой конверт,
Там билет в Никуда,
Где указано, как и когда.

Нет, нестрашен такой переход,
Наконец, я бы знала, что делать – вот!

Если час мне отпущен, то послать смс –
Всем, и миг не упущен, и ты не остался без
Чувства, что что-то забыто.

А если год или два,
То надо успеть едва-едва
Закончить три книжки, пустивших ростки над бытом –
А не успеть – так и сгинешь со старым корытом.

А если, скажем, десять лет…
Так тут расслабуха – иди в Интернет,
Скачи по ссылкам, гони время вскачь –
Десять лет! Трать дни свои – ты же богач!
Как Бекингем на балу
Рассыпал жемчуга на полу.

У тебя билет с датой – долой испуг!
Но вот если Фатум ошибся вдруг…

Как приятно во время бури, когда ветер ломает стены дома, а град яростно колотится в окна, поглядеть на свою летне-петербургскую ипостась!

Начало ХХ века, модерн, шляпки, поэзия, кокаин... )

( Collapse )

ЖЕЛАНИЕ БЫТЬ ИСПАНКОЙ

Вот, без принужденья
И без мушки шпанской
Сяду в день рожденья,
Выучу гишпанский.

Натуральной махе
Облик уподоблю,
Распляшусь с размахом
В быстром пасодобле.

Буду под балконом
В кружевной мантилье
Завтракать хамоном,
Ужинать тортильей.

Стану возле Прадо,
Расчехлю гитару,
Закурю, раз надо,
Длинную сигару.

А потом под вечер
Я лукавым взором
Заманю, привечу
Душку-матадора.

С ним в такую силу
Замутим корриду,
Что того не снилось
Лорке и Майн Риду.

Испанский настрой подсказали: Пан Зюзя своим чудным подарком и старый приятель Козьма Прутков ))

( Collapse )

Те, кто был занят во время прямого эфира, но хотел бы послушать, о чем мы разговариваем с ведущим Игорем Харифом, могут сделать это сейчас.

Мы там беседуем чуть-чуть о книге "Израильские зарисовки" и о книге "Стишутки", но больше о творчестве, о поэзии вообще...

Не знаю, сколько времени такие записи сохраняются на "облаках", поэтому слушайте сейчас. Для меня эти "облака" окутаны тайной... :)

https://cloud.mail.ru/public/KEJx/CWFWm45gZ

Очень трогательный. И всё правильно: Новый год - радость детства! Снег, сказки, Андерсен, "Серебряные коньки"...

( Collapse )

Я не оригинальна – люблю Стругацких, с юности и посейчас. Но вот «Град обреченный», скачанный в читалку, мучаю уже вторую неделю. Мне скучно, неинтересно.

Спросила себя, почему? И решила, подумав – потому что в этой книге голая идея, не ставшая литературой, искусством. Хорошая, умная идея: насильственный эксперимент над самыми разными людьми, даже если он задуман из самых лучших побуждений, приводит к жестокости, злу, к власти неизбежно приходят самые гадостные. И все будут несчастны, даже если чудом останутся живы.

И это всё. Я изложила эту прекрасную мысль в двух предложениях. И больше в книге ничего нет, несмотря на обилие героев, диалогов, сюжетных ходов. Ничего не остается для сомнений, размышлений, всё ясно. Поэтому это не Искусство. Искусство – всегда многослойно, даже если, на первый взгляд, просто. За простым текстом, ясной картиной, внятной музыкой – остается еще что-то, нечто. Что-то, что не укладывается в простое описание, пересказ. Что-то, что каждому из нас – читателей, зрителей, слушателей – говорит свое. Искусство – это всегда диалог тебя и стихотворения, книги, спектакля. Если не о чем говорить, думать, спорить, если истина очевидна, то ты – оказываешься ни при чем. Ты не нужен абсолютному утверждению, ты выслушал молча, внутренне согласился и пошел дальше.

Поэтому прелестен и любим «Понедельник начинается в субботу», но скучна «Сказка о тройке», где всё однозначно, всё в лоб. Поэтому люблю «Жук в муравейнике», оставляющий место для разного понимания, размышления, и равнодушна к продолжению – «Волны гасят ветер», там тоже голая идея, которую можно изложить в двух-трех фразах.

Поэтому так невыносимо скучно читать позднего Толстого, признаюсь, что «Воскресение» я не одолела с трех попыток. Из его вещей ушла живая пульсирующая многогранность, включающая читателя в создание придуманного им мира, в соавторы - как бывает при близком контакте с Искусством.

Там не о чем задумываться, спорить. Можно только кивать, соглашаться: да, общество уродливо. Да, барину совращать девиц из низших слоев общества аморально. Всё очень правильно, но хватило бы статьи на тему. Жесткой статьи, с приведением реальных примеров о загубленных жизнях. А Искусство тут ни при чем, как бы прекрасен ни был сам Толстой, мучительно страдающий от несовершенства мира.